Не хочу быть полководцем - Страница 4

Серебра я зашил бы и больше, но тогда одежда стала бы слишком тяжелой, а это подозрительно. Да и ни к чему. Добраться до Москвы я смогу и с таким запасом. Тем более расплачиваться на Руси иноземным серебром запрещалось, так что, если кто-то из приказных людей проведает, мне придется ой как худо, и конфискация всех денег вместе с самой одеждой — далеко не самый худший вариант. Правда, на этот случай я тоже подстраховался. Помимо золотых дукатов у меня там имелось по десятку копеек — как раз, если ефимки и венгерские червонные показывать нежелательно.

— А за полцены — это сколько? — последовал практичный вопрос купца.

Я прикинул на глазок. Сколько конкретно платил Ицхак за каждую вещицу, в моей памяти, конечно же, не отложилось. Ну не бизнесмен я, что тут поделать. Если бы он выкладывал деньги из моего кармана, то я бы хоть запомнил, сколько осталось… может быть. Однако, поднапрягшись, мне удалось припомнить толстую книжицу вроде гроссбуха, в которую педантичный Ицхак вписывал мои расходы, и итоговую цифру под перечнем, купленных для пошива тканей и других причиндалов. Поделив надвое и округлив в сторону уменьшения, я буркнул:

— Семьдесят рублей.

— Ношеное, — сердито проворчал Пров Титыч. — Богатый ношеное не купит, а у простого больше рубля за пазухой не сыщется. Десяток рублевиков дам, а боле…

— Ошибаешься. Мне так ни разу и не довелось ничего из этого надеть, — поправил я.

— Все одно, — махнул рукой Пров Титыч. — Ну, разве что пару рублевиков накинуть… — И выжидающе посмотрел на меня.

Несмотря на некоторые уроки, полученные у Ицхака, истинного профессионализма в умении торговаться я не достиг, а потому мы сговорились на двадцати, и повеселевший купец пошел собирать своих людей. Андрюха меж тем уже прибежал, выполнив мой заказ, так что через минуту я все приготовил к предстоящей проверке. Когда толпа опять собралась возле моего возка, из которого мы бережно вывели мальчика, народ смотрел на меня уже не сочувственно, как раньше, а скорее раздраженно.

«Понимаю, ребята, достал, — вздохнул я. — А что делать? Кому сейчас легко?» И объявил, что есть у меня некие сомнения, а потому, чтобы их окончательно разрешить, я с дозволения Прова Титыча проверю каждого из них с помощью ученого ворона, который сидит в возке, накрытый чугунком. Честному человеку бояться нечего. Надо только приложить руки к чугунку, и все. Но как только это сделает тать, похитивший мой ларец, ворон тут же начнет каркать, указывая на злодея.

— А мы его услышим из-под чугунка? — усомнился купец.

— Чего ж не услышать, — усмехнулся я. — Мы ж с тобой рядом с возком встанем. Ты с одной стороны, а я с другой. Он у меня страсть, какой голосистый, так что обязательно услышим.

И народ по очереди полез в возок прикладывать руки к чугунку. Моя ученая птица продолжала помалкивать, так и не издав ни звука. Наконец вылез последний.

— Ну что, — с некоторым разочарованием — не повидал диво дивное, но в то же время и с удовлетворением — и люди его честными оказались, и платье дорогущее почти задарма хапнет, полюбопытствовал Пров Титыч. — Али повелишь и мне в твой возок лезть? — Он сердито уставился на меня.

— Не повелю, — мотнул я головой. — Лучше громко прикажи своим людям поднять руки вверх.

— Зачем? — вытаращил глаза купец.

— Сам увидишь, — загадочно сказал я, надеясь, что не обманулся в своих расчетах и вор поступил именно так, как я предполагал.

И я не ошибся. Когда лес рук взметнулся вверх, то среди чумазых от сажи на чугунке — Андрюха специально подобрал самый закоптелый — замаячили две абсолютно чистые ладони.

— Ты видишь? — указал я купцу на их владельца. — То-то он самый первый на местных стал сваливать. А чугунок трогать не стал, испугался. Почему, как мыслишь?

Народ начал с любопытством поворачиваться в сторону единственного, кто побоялся, что ворон каркнет, Пров Титыч, побагровев, уже набрал в рот воздуха, дабы рявкнуть что-то грозное, но, к сожалению, ворюга сообразил быстрее. Поняв, что разоблачен, он не стал пытаться доказать свою невиновность. Вместо этого он припустил вприпрыжку в ближайший лес.

— Лови! Хватай! — раздались крики опомнившихся людей, и с десяток, не меньше, мужиков рванули следом.

— Три алтына тому, кто поймает! — крикнул вдогон купец.

Народ припустился порезвее.

— И от меня рубль! — добавил я.

Скорость преследователей тут же увеличилась вдвое, а я пояснил удивленному моей щедростью Прову Титычу, что в ларце лежит гораздо больше и, если не догнать татя, пользы от его разоблачения все равно никакой.

На самом деле причина была в ином. У меня не очень хорошая память на лица. Скорее уж средненькая. Чтобы я с первого взгляда хорошо запомнил человека, либо он должен обладать весьма запоминающейся внешностью, например, выглядеть таким же уродливым, как Малюта Скуратов (царя я тоже запомнил, но тот — исключение), либо сама встреча с ним должна сопровождаться очень драматичными обстоятельствами.

Случайное знакомство в лесу возле костерка было достаточно памятным, но особого драматизма в нем моя память не усмотрела. Кроме того, не стоит забывать про алкоголь, а он тоже негативно влияет на запоминание. Словом, рожа мужика в низко надвинутой на лоб шапке мне показалась странно знакомой, особенно нос, вот и все. Лишь когда я перевел взгляд с чистых ладоней на его лицо, тогда только в памяти проблеснуло, где именно я видел этот длинный острый нос. Не иначе как сумел он улизнуть от стрельцов, когда вязали шайку Посвиста, и вот теперь вынырнул, опять встав на моем пути, причем уже во второй раз.